Friday 14 September 2018 photo 5/8
|
Путешествие в арзрум краткое содержание
※ Download: http://wagwhoadica.blackribok.ru/?dl&keyword=%d0%bf%d1%83%d1%82%d0%b5%d1%88%d0%b5%d1%81%d1%82%d0%b2%d0%b8%d0%b5+%d0%b2+%d0%b0%d1%80%d0%b7%d1%80%d1%83%d0%bc+%d0%ba%d1%80%d0%b0%d1%82%d0%ba%d0%be%d0%b5+%d1%81%d0%be%d0%b4%d0%b5%d1%80%d0%b6%d0%b0%d0%bd%d0%b8%d0%b5&charset=utf-8&source=dayviews.com2
Здесь поставлен гранитный крест, старый памятник, обновленный Ермоловым. А это, прежде всего, решение судьбы Османской империи. Евфрат течет в трех верстах от города.
Кроме того, путешествие мое сильно промазало и по сезону: декабрь вместо июня. Мост называется Чабан-Кэпри мост пастуха. Это — снежные вершины Кавказской цепи».
Читать онлайн в Арзрум во время похода 1829 автора Пушкин Александр Сергеевич - RuLit - Страница 1 - Лазаревский институт — в 1815 г. Я затянул ремни моей бурки, надел башлык на картуз и поручил себя провидению.
Печатая «Путешествие в Арзрум», Пушкин отбросил начало предисловия, которое в беловой рукописи читается так: Сии записки, будучи занимательны только для весьма немногих, никогда не были бы напечатаны, если б к тому не побудила меня особая причина. Прошу позволение объяснить ее и для того войти в подробности очень неважные, ибо они касаются одного меня. В 1829 году отправился я на Кавказские воды. В таком близком расстоянии от Тифлиса мне захотелось туда съездить для свидания с братом и с некоторыми из моих приятелей. Приехав в Тифлис, я уже никого из них не нашел. Армия выступила в поход. Желание видеть войну и сторону мало известную побудило меня просить у е. Таким образом видел я блистательный поход, увенчанный взятием Арзрума. Журналисты как-то о том проведали. В политической газете побранили меня не на шутку за то, что по возвращении моем напечатал я стихотворение, не относившееся ко взятию Арзрума. Но обвинение важнейшее заставляет меня прервать молчание. Наконец воронежские степи оживили мое путешествие. Я свободно покатился по зеленой равнине и благополучно прибыл в Новочеркасск, где нашел графа Вл. Пушкина, также едущего в Тифлис. Я сердечно ему обрадовался, и мы поехали вместе. Он едет в огромной бричке. Это род укрепленного местечка; мы ее прозвали Отрадною. В северной ее части хранятся вина и съестные припасы, в южной — книги, мундиры, шляпы и проч. С западной и восточной стороны она защищена ружьями, пистолетами, мушкетонами, саблями и проч. На каждой станции выгружается часть северных запасов, и таким образом мы проводим время как нельзя лучше. Эпизод с посещением калмыцкой кибитки в путевых записках читается в следующей редакции: Кочующие кибитки полудиких племен начинают появляться, оживляя необозримую однообразность степи. Калмыки располагаются около станционных хат. Татары пасут своих вельблюдов, и мы дружески навещаем наших дальних соотечественников. На днях, покамест запрягали мне лошадей, пошел я к калмыцким кибиткам т. У кибитки паслись уродливые и косматые кони, знакомые нам по верному карандашу Орловского. В кибитке я нашел целое калмыцкое семейство; котел варился посредине, и дым выходил в верхнее отверстие. Молодая калмычка, собой очень недурная, шила, куря табак. Багровые губки, зубы жемчужные. Замечу, что порода калмыков начинает изменяться, и первобытные черты их лица мало-помалу исчезают. Я сел подле нее. » — «Десять и восемь». Голос ее был чрезвычайно приятен. Она подала мне свою трубку и стала завтракать со всем своим семейством. В котле варился чай с бараньим жиром и солью. Не думаю, чтобы кухня какого б то ни было народу могла произвести что-нибудь гаже. Она предложила мне свой ковшик, и я не имел силы отказаться. Я хлебнул, стараясь не перевести духа. Я просил заесть чем-нибудь, мне подали кусочек сушеной кобылятины. И я с большим удовольствием проглотил его. После сего подвига я думал, что имею право на некоторое вознаграждение. Калмыцкая любезность мне надоела, я выбрался из кибитки и поехал далее. Вот к ней послание, которое, вероятно, никогда до нее не дойдет… Далее Пушкин предполагал привести текст своего стихотворения «Калмычке». После слов «славолюбивыми путешественниками» в черновике: Суета сует. Граф Пушкин последовал за мною. Он начертал на кирпиче имя ему любезное, имя своей жены — счастливец — а я свое. Любите самого себя, Любезный, милый мой читатель. «Что делать с таковым народом? » Далее в путевых записках иная редакция рассуждения о черкесах: Можно попробовать влияние роскоши; новые потребности мало-помалу сблизят с нами черкесов: самовар был бы важным нововведением. Должно надеяться, что с приобретением части восточного берега Черного моря черкесы, лишенные торговли с Турцией… Есть, наконец, средство более сильное, более нравственное, более сообразное с просвещением нашего века, но этим средством Россия доныне небрежет: проповедание Евангелия. Терпимость сама по себе вещь очень хорошая, но разве апостольство с нею несовместно? Разве истина дана для того, чтобы скрывать ее под спудом? Мы окружены народами, пресмыкающимися во мраке детских заблуждений, и никто еще из нас не подумал препоясаться и идти с миром и крестом к бедным братиям, доныне лишенным света истинного. Легче для нашей холодной лености в замену слова живого выливать мертвые буквы и посылать немые книги людям, не знающим грамоты. Нам тяжело странствовать между ними, подвергаясь трудам, опасностям по примеру древних апостолов и новейших римско-католических миссионеров. Так ли исполняете долг христианства? С сокрушением раскаяния должны вы потупить голову и безмолвствовать… Кто из вас, муж веры и смирения, уподобился святым старцам, скитающимся по пустыням Африки, Азии и Америки, без обуви, в рубищах, часто без крова, без пищи, но оживленным теплым усердием и смиренномудрием? Какая награда их ожидает? Обращение престарелого рыбака или странствующего семейства диких, нужда, голод, иногда мученическая смерть. Мы умеем спокойно блистать велеречием, упиваться похвалами слушателей. Мы читаем книги и важно находим в суетных произведениях выражения предосудительные. Предвижу улыбку на многих устах. Многие, сближая мои калмыцкие нежности с черкесским негодованием, подумают, что не всякий и не везде имеет право говорить языком высшей истины. Я не такого мнения. Истина, как добро Мольера, там и берется, где попадется. В черновом тексте строфа «Постимся мы…» читается: Постимся мы: струею трезвой Одни фонтаны нас поят; Толпой неистовой и резвой Джигиты наши в бой летят. Мы к женам как орлы ревнивы, Харемы наши молчаливы Непроницаемы стоят. Далее в рукописи зачеркнуто четверостишие: В нас ум владеет плотью дикой, А покорен Корану ум, И потому пророк великой Хранит как око свой Арзрум. Затем следуют стихи, также не вошедшие в окончательную редакцию: Алла велик! К нам из Стамбула Пришел гонимый янычар. Тогда нас буря долу гнула, И пал неслыханный удар. От Рущука до старой Смирны, От Трапезунда до Тульчи, Скликая псов на праздник жирный, Толпой ходили палачи: Треща в объятиях пожаров, Валились домы янычаров, Окровавленные зубцы Везде торчали, угли тлели, На кольях скорчась мертвецы Окоченелые чернели. Тогда султан Был духом гнева обуян. Отрывок из путевых записок, не вошедший в «Путешествие в Арзрум»: Мы ехали из Арзрума в Тифлис. Тридцать человек линейских казаков нас конвоировали, возвращающихся на свою родину. Перед нами показался лицейский полк, идущий им на смену. Казаки узнали своих земляков и поскакали к ним навстречу, приветствуя их радостными выстрелами из ружей и пистолетов. Обе толпы съехались и обнялись на конях при свисте пуль и в облаках дыма и пыли. Обменявшись известиями, они расстались и догнали нас с новыми прощальными выстрелами. С сыном его случись та же беда, и тот было стал колотить молодицу, а старик-то ему: «Слушай, Иван, оставь ее, посмотри-ка на мать, и я смолоду поколотил ее за то же, да и жизни не рад». Так и ты, — продолжал урядник, — жену-то прости, а выб-ка посылай чаще по дождю. Корми да отвечай за него, как за родного. Это заставило меня размышлять о простоте казачьих нравов. Вот у нас старик Суслов женил сына да и сделал себе внука.
Annons